Степа́н Андре́евич Банде́ра (укр. Степан Андрійович Бандера; 1 января 1909, Старый Угринов, Королевство Галиции и Лодомерии, Австро-Венгрия — 15 октября 1959, Мюнхен, ФРГ) — украинский политический деятель, идеолог и теоретик украинского национализма[3]. В молодости был известен под псевдонимами Баба, Лис, Степанко, Малый, Серый, Рых, Матвей Гордон, Крук, а также некоторыми другими[4][5].
Родился в семье греко-католического священника. Член Украинской войсковой организации (с 1927 года) и Организации украинских националистов (ОУН) (с 1929 года), краевой проводник[Комм 1] ОУН на западноукраинских землях (с 1933 года), организатор ряда террористических актов. В 1934 году был арестован польскими властями и приговорён судом к смертной казни, которую позднее заменили на пожизненное заключение. В 1936−1939 годах отбывал срок в польских тюрьмах, свободу получил в сентябре 1939 года благодаря нападению Германии на Польшу. Некоторое время находился в подполье на советской территории, после чего ушёл на Запад. С февраля 1940 года — после раскола ОУН — руководитель фракции ОУН(б) (бандеровского движения). В 1941 году возглавил созданный годом ранее Революционный провод[Комм 2]. После нападения Германии на СССР был вместе с другими деятелями украинского националистического движения арестован германскими властями за несанкционированную попытку провозглашения самостоятельного украинского государства и помещён под домашний арест, а позднее (в начале 1942 года) отправлен в концлагерь Заксенхаузен, откуда был выпущен руководством Третьего рейха в сентябре 1944 года. В 1947 году возглавил Провод ОУН. В 1959 году был убит агентом КГБ Богданом Сташинским[6].
Точки зрения на личность Степана Бандеры крайне полярны. В настоящее время Бандеру и его последователей почитают главным образом на Западной Украине, где после распада СССР его имя стало символом борьбы за независимость украинского государства. Политические идеи и деятельность Бандеры, Шухевича и других деятелей украинского националистического подполья 1930-х — 1950-х в наши дни стали предметом подражания для современных украинских националистических организаций, которые используют их как основу для воспитания своих сторонников. В свою очередь, жители Юго-Восточной Украины, а также Польши, Белоруссии и России относятся к нему в основном негативно, обвиняя в фашизме, терроризме, радикальном национализме и коллаборационизме[7][8]. Понятие «бандеровцы», производное от его фамилии, в СССР постепенно стало нарицательным и применимым ко всем украинским националистам, независимо от их отношения к Бандере
Степан Андреевич Бандера родился 1 января 1909 года в галицком селе Старый Угринов, на территории королевства Галиции и Лодомерии, входившего в состав Австро-Венгерской империи. Его отец, Андрей Михайлович Бандера, был греко-католическим священнослужителем, происходившим из семьи стрыйских мещан-земледельцев Михаила и Розалии Бандер. Супруга Андрея Михайловича, Мирослава Владимировна (1890−1922), урождённая Глодзинская, была дочерью греко-католического священника из Старого Угринова Владимира Глодзинского и его жены Екатерины. Степан был вторым ребёнком Андрея и Мирославы после старшей сестры Марты-Марии (1907−1982). В дальнейшем в семье родилось ещё шестеро детей: Александр (1911−1942), Владимира (1913−2001), Василий (1915−1942), Оксана (1917−2008), Богдан (укр.)русск. (1921−1944?) и Мирослава (родилась и умерла в 1922)[11][12].
Семейство Бандер не имело собственного жилья и проживало в служебном доме, принадлежавшем Украинской греко-католической церкви. Первые годы своей жизни Степан провёл в большой, дружной семье, где царила, как он впоследствии вспоминал, «атмосфера украинского патриотизма и живых национально-культурных, политических и общественных интересов». Отец Андрей был убеждённым украинским националистом и детей своих воспитывал в этом же духе. Дома у Бандер была большая библиотека, в гости к главе семьи часто приезжали родственники и знакомые, принимавшие активное участие в украинской национальной жизни Галиции. Среди них были дяди Степана — Павел Глодзинский (один из основателей крупных украинских хозяйственных организаций «Маслосоюз (укр.)русск.» и «Сельский господарь (укр.)русск.») и Ярослав Веселовский (депутат австро-венгерского парламента), а также известный в тот период скульптор Михаил Гаврилко (укр.)русск. и другие. Все эти люди оказали значительное влияние на будущего лидера ОУН. Благодаря деятельности отца Андрея и помощи его гостей в Старом Угринове были организованы читальня общества «Просвещение» (укр. «Просвіта») и кружок «Родная школа». Вместе с тем, несмотря на усилия представителей украинской интеллигенции в Галиции, украинское образование здесь находилось на низком уровне: и в провинции, и в крупных городах в этой сфере доминировали поляки, пользовавшиеся большей благосклонностью австро-венгерских властей. Кроме того, школьные годы детей пришлись на затяжную военную пору — по этим причинам Андрей Бандера предпочёл дать начальное образование своим детям в домашних условиях: обучением сыновей и дочерей священник занимался сам, и лишь иногда с детьми занимались приходящие учительницы-украинки[13][12].
Степан был послушным ребёнком, никогда не перечил взрослым и глубоко уважал своих родителей. Воспитывавшийся в крайне религиозной семье, мальчик с ранних лет был привержен церкви и вере в Бога, утром и вечером подолгу молился. Современники Бандеры вспоминали, что ещё ребёнком он стал готовиться к борьбе за свободу Украины, втайне от взрослых истязая себя цепью и нанося себе уколы иголками, готовясь таким образом к полицейским пыткам. Эти упражнения, а также обливания холодной водой и многочасовые стояния на морозе серьёзно подорвали здоровье Степана, спровоцировав ревматизм суставов — болезнь, которая преследовала Бандеру на протяжении всей его жизни. Во многом из-за неё Степан не смог посещать начальную школу, в отличие от своих братьев и сестёр, которые всё же совмещали домашнее и школьное образование[14][12][3].
В 1914 году, когда Степану Бандере было пять лет, началась Первая мировая война, в которой украинцы Галиции, будучи подданными Австро-Венгрии, приняли участие на стороне австрийцев. Мальчик неоднократно становился свидетелем боевых действий: за годы войны линия фронта несколько раз проходила через село Старый Угринов: в 1914—1915 годах и дважды в 1917 году. В последний раз тяжёлые бои в районе села продолжались две недели, и дом Бандер подвергся частичному разрушению, в результате чего, однако, никто не погиб и даже не был ранен. Данные события произвели огромное впечатление на Степана, однако ещё большее влияние на ребёнка оказал всплеск активности национально-освободительного движения (вызванный поражением Австро-Венгрии в войне и её последовавшим распадом), к которому примкнул и Андрей Бандера. Выступив в качестве одного из организаторов переворота в Калушском уезде, он стал заниматься формированием из жителей окрестных сёл воинских подразделений и обеспечением их оружием, заранее спрятанным ещё в 1917 году. Позднее отец Степана перебрался в Станислав, где стал депутатом Украинской национальной рады (укр.)русск. — парламента Западно-Украинской народной республики (ЗУНР), провозглашённой на украинских землях бывшей Австро-Венгрии, — а ещё спустя некоторое время поступил на службу в Галицкую армию (ГА) капелланом. Мать с детьми тем временем перебралась в Ягельницу близ Чорткова, где поселилась в доме брата Мирославы, отца Антоновича, временно заменившего детям отсутствовавшего отца. Здесь в июне 1919 года Мирослава Владимировна с детьми снова оказалась в эпицентре военных действий: в результате Чортковского наступления и последовавшего за ним поражения частей ГА практически все мужчины из родни Степана по материнской линии были вынуждены уйти за Збруч, на территорию УНР. Женщины и дети остались в Ягельнице, однако уже в сентябре вернулись в Старый Угринов (сам Степан уехал к родителям отца в Стрый). Лишь через год, летом 1920 года, в Старый Угринов возвратился Андрей Бандера. Некоторое время он скрывался от польских властей, преследовавших украинских активистов, но уже осенью вновь стал священником в сельской церкви
Организация террора в Польской республике
Особый резонанс получили три политических убийства, которые вновь привлекли внимание общественности к украинской проблеме.
Первым стало покушение на жизнь школьного куратора Гадомского, осуществлённое 28 сентября 1933 года в знак протеста против уничтожения польскими властями украинского школьного образования и полонизации.
Через месяц, 21 октября, 18-летний студент Львовского университета Николай Лемик застрелил секретаря советского консульства во Львове А. П. Майлова и ранил нескольких сотрудников консульства, после чего добровольно сдался полиции. Судебный процесс над ним дал возможность получить политические «дивиденды»: на суде раскрылось, что Майлов по совместительству был секретным агентом ОГПУ, а также удалось заявить всему миру, что Голодомор на советской Украине — это реальность, которую замалчивает советская и польская пресса и официальные власти. Суд приговорил Лемика к пожизненному заключению[29].
Третьим резонансным убийством стало организованное ОУН покушение на жизнь министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого. Решение о проведении этой акции было принято на специальном совещании ОУН в апреле 1934 года в Берлине, в котором приняли участие Андрей Мельник, Степан Бандера и др. Убийство стало актом мести за кровавую акцию «пацификации» (умиротворения украинского населения) в Восточной Малопольше 1930 года, которой руководил Перацкий, в то время занимавший должность заместителя министра внутренних дел[33].
План нападения разработал Роман Шухевич, а общее руководство осуществлял Степан Бандера. 15 июня 1934 года в центре Варшавы Бронислав Перацкий был убит тремя выстрелами в затылок. Исполнителем убийства был студент Григорий Мацейко, который сумел скрыться с места преступления и в дальнейшем бежал за границу. Все организаторы террористического акта, кроме скрывшегося Григория Мацейко, были арестованы польской полицией.
Степан Бандера и его товарищ Богдан Пидгайный (укр.)русск. были задержаны за день до покушения при попытке нелегально перейти польско-чехословацкую границу. В скором времени полицейские зафиксировали контакты Бандеры и Пидгайного с ранее арестованным во Львове Николаем Климишиным (укр.)русск., заподозренным в причастности к покушению на Перацкого. Началось следствие. На протяжении полутора лет Бандера содержался в одиночной камере, закованный в кандалы — его руки освобождались только во время приёма пищи[34][35][36].
Успеху следствия крайне помогло то, что незадолго до убийства в руки чехословацкой, а затем и польской полиции попал хранившийся на территории Чехословакии архив одного из руководящих деятелей ОУН Емельяна Сеника («Архив Сеника», или «Пражский архив») — более 2000 документов, содержавших обширную информацию о подпольной деятельности ОУН. Эти документы помогли установить личность многих руководителей и членов ОУН. Сеника подозревали в измене, однако Революционный трибунал ОУН оправдал его. Находясь в тюрьме и узнав о захвате архива от своего адвоката, Бандера пытался понять, каким образом архив мог попасть к полякам, и пришёл к выводу, что польским агентом мог быть лишь Ярослав Барановский, референт по связям с Краем (то есть Западной Украиной) и действующий секретарь ПУНа — Провода украинских националистов, родной брат уже установленного провокатора Романа Барановского (польск.)русск., выдавшего польским властям в 1930 году сотника Юлиана Головинского, тогдашнего главу Краевой экзекутивы ОУН и краевого коменданта УВО.
Убийство Перацкого дало Польше повод выступить в Лиге Наций с предложением ввести международные санкции против терроризма, включая запрет на предоставление политического убежища террористам[37]. В этой ситуации Евген Коновалец попытался запретить проведение терактов на территории Польши, но приказы уже арестованного Бандеры продолжали действовать.
Жертвами ОУН становились не только поляки, но и украинцы — так, «революционный трибунал ОУН» приговорил к смерти студента Якова Бачинского, которого подозревали в связях с полицией. 31 марта 1934 года он был застрелен боевиками ОУН вместе с профессором филологии Львовского университета Иваном Бабием[38]. Это убийство вызвало широкий резонанс и осуждение в украинском обществе Галиции. Резко осудил убийство митрополит Галицкий Андрей (Шептицкий), который писал в своей статье: «Нет ни одного отца или матери, которые не проклинали бы руководителей, которые ведут молодёжь на бездорожье преступлений», «украинские террористы, которые безопасно сидят за границами края, используют наших детей для убийства родителей, а сами в ореоле героев радуются такому выгодному житью». Романтично-идеалистическому образу ОУН, так старательно создававшемуся подпольем, был нанесён сильный удар. В некоторой степени этот образ подправило поведение арестованных в связи с убийством Перацкого в ходе последовавшего судебного процесса.
Ещё одной из акций, осуществлённых по приказу Бандеры, стал подрыв 12 мая 1934 года здания издательства (редакции) левой газеты «Праця» (Труд), заложить взрывчатку под которое было поручено молодой львовской студентке, известной активистке ОУН Екатериной Зарицкой[39].